
В местной школе есть девочка, которая передвигается на инвалидной коляске. Вдобавок она очень маленького роста. Эти два пункта вообще не мешают ни ей быть улыбчивой и весёлой, ни окружающим воспринимать ее именно такой.
В школу ее провожает папа. Ну как провожает. Просто идёт чуть сзади, пока она лихо выруливает по тротуарам, догоняя одноклассников.
Однажды встречаю их, когда они переходят дорогу. Я уже сгрузила детей, так что просто спокойно рулю домой, наблюдая за утренней школьной жизнью. На переходе, конечно, останавливаюсь, пропуская их. А вечером здесь был карнавал, и ещё не разобрали завалы конфетти и серпантина. Все это прибито к тротуарам, и в какой-то момент, похоже, колеса у коляски запутываются во всем этом. Вдобавок перед тротуаром небольшая, но горочка. Дотянуться и убрать с колёс кудрявый серпантин девочка не может, так что начинает просто буксовать, пытаясь выпутаться.
Папа в это время стоит сзади, увлечённо разговаривая с кем-то по телефону. Девочка краснеет, делает мелкие пробуксовки, колеса ещё больше запутываются.
Сзади меня собираются машины. Я совсем не тороплюсь, но мне ужасно жалко девочку и злит папа с его телефоном, так что я решительно открываю дверь, чтобы выйти и все порешать. В это время папа, который якобы очень занят, делает мне страшные глаза и раскрытую в знаке — нельзя! — ладонь. Я удивляюсь, но залезаю обратно, ибо ладонь внушительная. Не хотелось бы проверять ее силу.
Проходит не меньше 10 минут, прежде чем девочка справляется и забирается все-таки на тротуар. Когда она победно оглядывается на отца, я понимаю, почему он не двигался. Она смотрит на него взглядом человека, покорившего Эверест, взлетевшего под облака, справившегося САМОСТОЯТЕЛЬНО. В этот момент она точно знает, что ей по плечу любые задачи. Любые цели. Любая вершина.
Я вспоминаю этот взгляд сегодня, когда Полина застревает со своими шнурками. Мы торопимся на завтрак, нас ждут друзья, мы все проспали, и я готова броситься на колени, чтобы завязать скорее эти шнурки и пойти. Но вспоминаю и жду. Она ещё ни разу не завязала их сама. Старшие девочки переминаются, мычат — ну мама, помоги ей, она же будет плакать. Я молчу и держу всех буквально руками. Через 5 ужасно долгих минут она справляется, кричит — да! — и смотрит на нас тем самым взглядом. Сама! Впервые! Ее собственный Эверест.
И это все, что я в принципе хочу от материнства. Научить самостоятельности. В выборе. Решениях. Действиях. Научить и отойти. Быть сзади.
