Лето наступило. За окном светит солнце и щебечут птицы. Я сижу на кухне в своей упсальской квартире и пью чай. Из своих 43 лет 15 я прожил в Швеции. Я один из числа иммигрантов, так называемых «новых шведов» (nysvenskar), как нас здесь называют. Пятнадцать лет – это не много и не мало. Срок вполне достаточный, чтобы освоиться в стране, выучить ее язык, получить какое-нибудь образование, успеть поработать тут и там, обрасти какими-то знакомствами и связями. Шведы очень дружелюбны и довольно открыты в общении. Но, несмотря на это, почти каждый иммигрант (invandrare), проживающий на территории этой страны, в той или иной мере ощущает себя «вне» его общества. Эта проблема даже обрела свое название, исключенность или отчужденность (utanförskap), которое одно время довольно часто всплывало в СМИ, риторике политиков и на страницах академических исследований.
Я ступил на шведский берег в Треллеборге, в самом южном городе Швеции, январским вечером 2002 года. Мы с моим попутчиком-земляком добрались туда на пароме из польского портового города Свиноусцье. Мне шёл 28-й год. Приехал я в свой «новый свет» налегке. В одной руке я держал среднего размера спортивную сумку, где у меня лежало совсем немного одежды и предметы туалета, в другой – пластиковую корзинку для пикников с остатками дорожной провизии. В кармане у меня оставались ровно три стодолларовые купюры и несколько евро-монет. Встречаться с таможней нам было ни к чему, поэтому мы решили сойти с парома через грузовой отсек. По трапу съезжали грузовые фуры, проходили какие-то люди в спецодежде, а до нас никому не было дела.
Сходя с парома, я ощущал себя праздным туристом, путешественником и даже немного первооткрывателем. Почему-то ни о цели моего приезда, ни о проблемах, которые меня сюда привели, я в тот момент совсем не думал. Этот дух приключения вперемежку с чувством новизны, когда каждый новый день несёт в себе массу новых впечатлений и открытий, будет поддерживать меня ещё довольно долго. Будучи неисправимым романтиком в душе, впоследствии, когда моя жизнь в Швеции наладится и войдёт в привычную колею, а будни станут скучными и однообразными, я частенько буду скучать по тому времени и тем чувствам, что испытал впервые сойдя на этот берег.
Погода на юге Швеции в тот день выдалась промозглой. Хотя, ни снега, ни мороза не было. Зато моросил холодный дождь. Город начинался прямо от берега. Выйдя на набережную, мы огляделись по сторонам и решили погреться за чашкой чая в ближайшем заведении, над входом в которое висела вывеска с надписью Pressbyrån. Это шведская сеть забегаловок, в которых можно купить свежие газеты/журналы, а заодно и подкрепиться чем-нибудь по мелочи. Впрочем, на тот момент это название нам ни о чем еще не говорило. Ступив за порог, я почувствовал аромат свежесваренного кофе вперемежку с каким-то особенным запахом. Это был запах выпечки, а точнее булочек с корицей (kanelbullar). Шведы их очень любят. Полюблю их и я, но это произойдет много позже. Однако, с того самого дня, этот запах начнет у меня прочно ассоциироваться со Швецией. Так страна с ароматом булочек с корицей распахнула мне свои тёплые объятия.
Посидев немного за чаем, мы решили продолжить свой путь. Нам нужно было добраться до Мальмё, где мы должны были остановиться на ночь у одной чеченской семьи. Не имея ни малейшего понятия, откуда уходят автобусы до Мальмё, мы просто наугад двинулись вглубь городских кварталов. Карты города у нас с собой не было, и раздумывать было не над чем. Нужно было у кого-то спросить дорогу, но из-за погоды и позднего часа улицы были пустынны. Однако, через пару минут мы увидели шедшего нам навстречу парня, одетого в джинсы и спортивного покроя легкую куртку. Как только он с нами поравнялся, я обратился к нему на своём ломаном английском. Поздоровавшись и извинившись, я спросил его, где мы можем сесть на автобус, следующий до Мальмё. Парень остановился, посмотрел на часы и начал мне что-то объяснять на беглом английском, при этом показывая рукой в том направлении, в котором мы двигались. Я вынужден был его прервать, так как ничего из его слов не понял. Я объяснил ему, что, мой английский, к сожалению, не так хорош, и попросил его говорить чуть помедленнее. Я был немало удивлен, когда в ответ на это парень развернулся обратно, и, жестом пригласив нас следовать за собой, пошел впереди нас в качестве проводника. Мы вместе прошли пару кварталов вверх по той же улице, затем свернули, прошли еще пару сотен метров и наконец дошли до какой-то остановки. Парень подвел нас к навесу с расписанием и не спеша объяснил, какие номера автобусов, проходящих здесь, доезжают до Мальмё. Затем он опять глянул на свои часы, сверился с расписанием и сообщив, через сколько минут подъедет следующий автобус, пошел обратно по той же дороге, по которой нас привел. Поведение того парня произвело на нас очень приятное впечатление. Это был мой первый неформальный контакт с человеком, живущим в Швеции. Вообще говоря, для большинства шведов такая приветливость и готовность помочь – это вполне обычное дело, можно сказать норма. Но в те первые часы пребывания в стране, поведение того простого парня из Треллеборга значило для меня много больше, чем элементарная вежливость с его стороны.
Глава чеченской семьи из Мальмё уже знал о нашем прибытии и ждал нас на центральном вокзале. Он отвез нас на свою квартиру, где жил со своей семьей, женой и тремя детьми. Эта семья перебралась в страну еще во время первой войны и на момент нашей встречи уже имела шведское подданство. Мы все вместе поужинали, а затем, обсудив последние вести с родины, принялись за обсуждение наших с моим другом дальнейших действий. Нам объяснили процесс подачи ходатайства о предоставлении убежища в Миграционное управление Швеции и и сообщили о возможных сроках его рассмотрения. У меня не было действующего паспорта, чтобы удостоверить свою личность, и я из-за этого немного нервничал. Всё, что я привёз с собой – это две корочки советского образца: свидетельство о рождении и школьный аттестат о восьмилетнем образовании. Мой аттестат о полном среднем образовании сгорел в институте ещё в первую войну, а мой советский гражданский паспорт был утерян. Однако наши друзья меня успокоили и уверили в том, что этих документов вполне достаточно для моих контактов с шведскими властями. По их словам, немалое людей прибывало в Швецию и вовсе без документов, однако, несмотря на это, получало со временем вид на жительство и оставалось в стране. Я ещё мало что во всём этом понимал, и потому просто молчал и слушал.
Той ночью я долго не мог уснуть. В голове у меня была какая-то мешанина из впечатлений первого дня и тяжёлых мыслей о тех, кто остался там. Пока ещё смутная надежда на то, что всё образуется, слабо теплилась где-то в уголке моего сердца. Я вспоминал лица родителей и братьев, оставшихся в Чечении; вспоминал супругу с сыном, которых оставил в Украине; вспоминал родину, охваченную пламенем беспощадной войны; вспоминал свой народ, страданиям которого не было видно конца. Как скоро я смогу снова увидеть лица родных? Смогу ли я воссоединиться с семьёй? Вернусь ли когда-нибудь на родину? На тот момент я ещё не знал, что с семьёй увижусь менее чем через месяц. С родителями я встречусь лишь через долгих шесть лет, уже в Киеве, куда я приеду с паспортом шведского гражданина в кармане в качестве студента-практиканта. На родину я не смог попасть и через пятнадцать лет. Но все это я узнаю позже. Уже далеко за полночь я незаметно провалился в сон.
На второй день, после завтрака, нас отвезли обратно на вокзал. Это была пятница. Мы с другом хотели добраться на поезде до Стокгольма. Именно там мы планировали подать наше ходатайство об убежище. Конечно, сделать это можно было бы и в Мальмё, но мы об этом еще не знали. К тому же, в Стокгольме нас ждал еще один земляк, перебравшийся в Швецию несколькими месяцами ранее. На всякий случай, мы хотели встретиться и обсудить нашу ситуацию также и с ним. Мы с другом взяли билеты на скорый поезд, который должен был домчать нас до столицы за четыре с половиной часа.
В ожидании рейса мы зашли в здание вокзала и присели на скамью в его центральном зале. Мне всегда было интересно рассматривать людей в общественных местах. И здесь, в Швеции, они были совсем «другие». Другие абсолютно во всем: в одежде, в манере держаться, разговаривать, двигаться. Люди сидели, стояли, ходили, улыбались друг другу, тихо переговаривались со своими спутниками, и что самое интересное – двигались как-то без суеты, как при замедленной киносъёмке. Ни в одном их движении или жесте не чувствовалось спешки, стресса, какого-то недовольства или скрытой агрессии. На вокзале царила атмосфера странного умиротворения, абсолютно нетипичного для вокзалов и общественных мест постсоветского пространства. Люди были одеты довольно просто, но в то же самое время с каким-то особым «шиком». Ни один из нескольких десятков человек в зале ожидания не походил на другого. Каждый был в своём, неповторимом стиле. В тот день мне это разнообразие показалось совершенно невероятным и воодушевляющим.
Мы выехали после полудня. За окнами вагона мелькали города, текла мирная жизнь. Одни попутчики в вагоне сменялись другими. Подчёркнуто вежливый контроллер обходил вагоны после каждой остановки и отдельно здоровался с каждым пассажиром прежде чем взглянуть на его билет. Виды за окном потихоньку начинали покрываться снегом. Пока мы добрались до Стокгольма, уже совсем стемнело. Наш земляк встретил нас на Тэ-Сэнтралене (T-Centralen), центральном вокзале шведской столицы. Внутри здания вокзала царила атмосфера праздника и веселья. Мы разговорились, постояли немного внутри, а потом вышли в город. Вокруг горели огни, сновали туда-сюда люди, мчались куда-то автомобили. Вечер был довольно морозным. Зайдя в уже знакомый нам Pressbyrån и взяв чай с булочками, мы принялись обсуждать нашу предстоящую встречу с властями. Ничего принципиально нового мы от земляка не узнали. Он лишь сообщил, что отвезёт нас в Уппландс-Весбю, городок под Стокгольмом, где находится ближайший лагерь беженцев и где мы сможем начать процедуру оформления нашего ходатайства об убежище.
В лагерь под названием Карлслунд, расположенный на окраине Уппландс-Весбю, мы приехали уже довольно поздно, около восьми часов вечера. Наш друг оставил нас перед главным входом центральной конторы. Во всех окнах здания горел свет, но двери были заперты. Мы постучались некоторое время, в надежде, что в здании кто-то есть, но безрезультатно. Через пару минут из-за угла здания вышли двое рослых полицейских и двинулись в нашу сторону. Поравнявшись с нами, они вежливо поздоровались и один из них что-то сказал на шведском. Я ответил на английском, что мы не понимаем шведского, и что мы с другом приехали из Чечении, и что мы refugees (беженцы). В первый раз в своей жизни я примерил это слово на себе, сам еще того не понимая навесив на себя ярлык и вступив в абсолютно новую для себя роль. Полицейские дружно кивнули, открыли двери конторы и завели нас внутрь. Внутри нас попросили предъявить документы и занесли данные с них в компьютер. После этого полицейские объяснили нам, что находятся в лагере на ночном дежурстве, и что завтра утром мы с моим попутчиком должны будем вернуться и встретиться с обычным персоналом. Затем они попросили нас следовать за ними и мы все вместе вышли обратно во двор.
К ночи мороз лишь усилился. Огромные сугробы возвышались тут и там, закрывая собой низкорослые одноэтажные строения на территории лагеря. В некоторых окнах горел свет. Уличные фонари освещали территорию лагеря. Людей на улице не было. Лагерь производил впечатление всеми забытого населённого пункта на краю земли. Это впечатление усиливалось тёмным силуэтом лесного массива, возвышавшегося сразу за строениями. В тот момент я действительно ощутил себя заброшенным на самый край света. Я поднял голову и взглянул на небо. Оно было чёрным. Ни облаков, ни звёзд. Лишь огонёк пролетающего самолёта мигал мне откуда-то с высоты. Внезапно нахлынувшая тоска начала отчаянно скрести меня изнутри, пытаясь зацепиться за разум, но я спешно отогнал её.
Мы подошли к одному из одноэтажных корпусов и зайдя внутрь оказались в длинном коридоре с многочисленными дверями с обеих сторон. Из-за дверей слышались какие-то звуки, доносились чьи-то приглушённые голоса. Какой-то вопиющей грязи в коридоре не было, но и свежестью здесь тоже не пахло. Полицейские завели нас в довольно просторную комнату, заставленную четырьмя деревянными двухъярусными кроватями, и на некоторое время оставили одних. Мы огляделись по сторонам. Большое окно комнаты выглядывало во двор. Створки встроенных в оконные рамы жалюзей были прикрыты неплотно и пропускали свет фонарей с улицы. Обстановка была вполне спартанской. Две койки были застелены и на них спали какие-то люди. Когда мы зашли, они даже не шевельнулись. На остальных кроватях лежали лишь голые матрацы. В середине комнаты стоял деревянный стол со стульями. На столе валялись колода игральных карт и потрёпанная тетрадь с ручкой. Пока мы с другом озирались по сторонам, полицейские вернулись с двумя картонными коробками, в которых лежали полотенца, подушки с одеялами и постельное белье. Всё новое, в упаковке. Полицейские выдали нам также два ключа от одёжных шкафов и два пропуска в ресторан и напоследок пожелав нам спокойной ночи удалились. Мы с другом совершили ночную молитву и уставшие с дороги сразу же завалились спать. Завтра у нас должна была начаться новая жизнь, о которой мы не имели ни малейшего понятия.
©HASSAN BEN EHLMANN
Хороший и правдивый рассказ, прочитал с удовольствием и интересом. Люди бежали от войны в Чечне, бежали с того места где родились, где остался их род — оскорблённые, обманутые, нeверящие ни во что доброе! И такой радушный, уважительный и достойный приём в «чужой заморской» стране, отношения к людям в которой построены на христианских ценностях к изгоям , которые в одночасье стали никому ненужными и чужими…
Мы должны все и всегда помнить с благодарностью об этом!
Нам нечего делить, так как к нам ко всем без исключения была проявлена милость
Вы наверное хотели сказать,что автор темы, на территории одной из самых богатых стран Западной Европы,а точнее в ведомстве по приёму беженцев, использовал термин ВОЙНА для улучшения своего плохого экономического положения? Другие варианты там исключены ,ибо временно переждать конфликт можно было бы и в соседних странах,но хорошая информационная подпитка терпилы и желание пользоваться всеми благами з’ европейской социальной защиты населения гнали его через все границы до самого того места,откуда собственно и была придумана сказка.
ПыСы:конечно же человек имеет право на выбор места проживания,ибо такое считается нормальным явлением,но зачем своё колбасное направление лживо разносить в СМИ под другой историей и тем более для русскоговорящей аудитории?
Да, этому человеку повезло и он смог УБЕЖАТЬ ОТ ВОЙНЫ в экономически-богатую страну. А что тут плохого? Ему повезло! Зато десяткам тысячам беженцев пришлось ютиться в палатках в соседних республиках, пришлось испытать на себе чудовищное унижение только за то, что родились в Грозном. А вот что ты, такой образованный, современный, способный поднять Россию с колен, потерял в такой богатой стране как Бельгия?!
Соломон, спасибо за взвешанную позицию.
P.S.По поводу моего отношения к Бельгии. Перед этой страной я в неоплатном долгу. И никогда об этом не забываю.
Муслим,а Вы почему мне такой вопрос задаёте:
…или Вы здесь на проекте,а может быть ещё где-то,прочитали мои жалостные сопли про войну,народ,который там погибает,про мою семью,которую я трусливо бросил,как Ваш герой романа,которого Вы так рьяно защищаете?
Пожалуйста фактами, про чудовищное унижение,в тех палатках,которые им предоставили во время помощи.
ПыСы:одно скажу.Всех вас чичей,которые трусливо оставили родную дружную республику,и не только,а своих родителей,жён,детей,нужно гнать обратно,а там подвергать совету старейших о дальнейшей вашей судьба…а она будет такая:всенародная порка плетью,годовое обслуживание общественных туалетов,затем 2 года пастухом на овечьем пастбище,а если не исправитесь,то процедуру начинать заново…
Покажи мне хотя бы один фрагмент, где автор взывает к жалости
Для начала начнем с того, что автору вовсе не нужно было никого «трусливо» бросать. У автора к примеру еще хватает братьев, которые остались с родителями. При этом автор мог умышленно выбрать богатую страну, чтобы помочь семье финансово. Или вы всю жизнь жметесь к семейному вымя в страхе, что вас кто-то обвинит в трусости?
Чудовищное унижение жители Ичкерии испытали не в палатках — там было просто невозможно жить, особенно в зимний период, а на каждом таможенном посту, где приходилось иметь дело со свинорылыми
великий русский империалист, а что ты забыл в Европе? Возвращайся обратно домой, поезжай в «завоеванную» тобой Чечню, откуда мы так трусливо убежали, и порадуйся плодам своей «победы».
Знаешь что самое печальное в жизни русского человека?! В любой войне вас используют как пушечное мясо. При этом выбор у вас все-равно невелик: быть рабами евреев, которые по сути и составляют всю российскую «элиту» или тех же алчных кадыровцев.
Иммигрант, тебе нужно обратить внимание даже на то,что твои же единомышленники начали тебя подозревать в бессмысленной логике))))
Значит Вы согласны со мной,что у автора темы всё таки была колбасная иммиграция,которая после всех его передвижений и действий отражается ему помойкой,ибо он проживал в Чечне,а там законы суровые,ну если их причислять именно к настоящим бойцам,а не к трусам.
Ещё раз про меня,ибо Вы тёмный человек и мне Вам приходится несколько раз объяснять:где Вы про меня прочитали,что я соплями разбрасываюсь по инету,позоря не только себя,но и своих детей,родителей,как Ваш автор сказки?Где я постил,что жмусь к маминой титьке,и что я хронический трус?)))
Согласно данного снимка-это хорошая помощь для нуждающих в спасении от военного конфликта…но для тех,у кого в голове ВОЙНА как повод для протаскивания своего тела в цивилизацию,тем самым бросая ради этого пирожка даже своих близких,конечно же палатка и отсутствие денежного пособия-не будет считаться полноценной программой по предоставлению правильного убежища,правильному терпиле)))
10-ый раз тебе тупому повторяю:я не распускал сопли,не плакал и не тянул руку за подачкой,а приехал сюда работать,своим детям образование обеспечивать и при этом не нарушая местных правил и традиций,не требуя установления законов на основании моих личных мышлений.
Чечню не завоевали,а продали,такие как ты Муслим.
PS:и кто меня подозревает в неправильной логике из моих единомышленников? Факты,плиз)))
Размазал сопли и не ответил не на один из поставленных вопросов.
1. В каком фрагменте автор взывает к жалости читателя?
2. С твоей точки зрения любой беженец, проживающий на территории ЕС — колбасный?
Какая война придурок, кто нас спрашивал, кто нам дал выбор? На момент войны я слушал AC/DC и ходил в кожаной косухе. Это и есть тот образ человека, желающего войны? Война началась когда народ понял, что русские наемники — это саранча, которых нужно уничтожать. У которых нет ничего святого. Иначе как можно назвать выродков, которые испражнялись в мечетях, и даже на столах. Это именно такая Чечня, которую мы застали, когда вернулись туда в момент затишься, чтобы вывезти оставшиеся вещи. Но вывозить было уже нечего, твой брат хорошо постарался: что смогли утащить — утащили, а то что не получилось — расстреляли или обгадили.
Л.Н.Толстой. Хаджи-Мурат, глава 17
«Вернувшись в свой аул, Садо нашёл свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик… был привезен мертвым к мечети … Он был проткнут штыком в спину. …Женщина … в разорванной на груди рубахе, открывающей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Вой женщин слышался во всех домах и на площадях …
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть…
О ненависти к русским никто не говорил.
Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти.
Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения».
Ты не думай,что я защищаю российских политиков…но на этот счёт скажу только одно,что один ВОР стащил у другого ВОРА.И даже не старайся доказывать мне обратное,ибо вы там не пыряли на заводах,стройках,фабриках,а имели деньги от продажи оружия,наркоты,торговлей людьми за границу.А кто этим не занимался,так они вам прислуживали.Потом,когда вас всех бандюков начали уничтожать,вы ломанулись в Европу под видом политических,распуская сопли о своём гонении)))
чисто обывательское мнение человека, который дальше телевизора ничего не видел.
В Европу как раз таки ломанулись мирные, адекватные люди.
Ты наверное слышал о коррупционном скандале «Он вам не Димон» или о личности российского миллиардера Алишера Усманова. Так вот, то что ты написал равносильно тому, как если бы я тебя упрекнул, что ты имеешь долю от Димона и Алишера.
Совсем скоро русский народ поймет, где были мирные чеченцы, а где бандюки. Путинские пехотинцы ждут приказа.
Муслим у меня к тебе один вопрос;
— зачем ты мечешь бисер перед свиньёй по кличке имихрант? Она на любой твой логический довод просто хрюкнет и всё, ничего ты ей не докажешь ибо она кроме своего пойла ничего не признает.
Муслим,ты ещё процитируй Ломоносова,Пушкина и Есенина)))
ПыСы:Басня Крылова:Мартышка и очко!
Шла мартышка вдоль прудА
Жопа туда,жопа сюда
Вдруг Крылидзе выбегает
Иди сюда,иди сюда))))))))))
Действительно, зачем ему перед свиньёй метать бисер.
Вот это твой уровень свинорылый.
А в Чечне прямо таки все пушистые,честные? А ты знаешь про такие личности:Хусейн Чекуев,Али Ибрагимов,Шаман Зелимханов,которые благодаря махинациям с фальшивыми авизО,украли туеву кучу денег?
Да,это было не вчера и сегодня…но было…да воровство и сейчас в Чечне есть,только не в таких количествах.Так что Муслим ты опять в лужу пукнул))))
Наивный подросток. Сейчас в Грозном такие движы о который все перечисленные тобой персонажи и мечтать не могли. Свадьба племянника Кадырова: https://www.youtube.com/watch?v=Y040RoJGcMU :))))
Твое лицо, когда ты узнаешь, что даже дети Кадырова зарабатывают в год больше, чем ты, вместе со всей твоей родней, за всю жизнь:
Двое несовершеннолетних детей Рамзана Кадырова заработали в 2016 году около 10 млн. рублей каждый. Это следует из декларации о доходах, размещенной на сайте администрации главы и правительства Чеченской Республики. Интересно, что это немногим меньше, чем заработал сам Рамзан Кадыров — его доход за 2016 год составил 11,46 миллионов рублей. Еще интереснее, что заработок отца вырос за год почти вдвое, тогда как его дети сумели заработать за то же время в 50 раз больше. Поскольку, источник доходов детей Кадырова в декларации не указан, эксперты «МК» высказали по этому поводу свои предположения.
Слышь,не наивный старпер,про такое Муслиму пиши-это он тут поносит про честно заработанные деньги в Чечне..а лично мне не интересен денежный поток Кадырова.Пусть с ним разбирается Прокуратура.
И ещё:поучи немного математику,если у тебя мозги в бошке есть.
Сынок, про какую «прокуратуры» ты щебечешь? Российская прокуратура занимается его капризами :)
Слышь,старпер,ты меня учить что ли взялся? Такому указчику-за щеку))))
Пока ты тут строчил комментарии, кадыровцы твоим домочадцам уже давно дали за щеку. :)) Гуляй Васек, скоро и твоя очередь грядет.
«человек» под ником (Иммигрант) какая же ты мразь!
Я старался быть последовательным и не реагировать на выпады этого человека, но все впустую… Мои вопросы так и остались без ответа. Собственно говоря они касались того момента, с чего и начался весь сыр-бор.
Иммигрант, прежде чем выбрасывать свою желчь, ответь на вопрос: В каком моменте автор взывает к жалости читателя? А если ты не можешь на него ответить, значит ты просто горлопан.
Муслим,если у тебя напрочь отсутствует логика,и читая тексты ты совсем не понимаешь тамошний смысл,то я тут при чём?))))
Последний раз:в этой сказке есть жалость персонажа,где он распустил сопли.Ищи,ты же вумный))))
Вот тебе мой ответ)))))
С тобой все понятно.